Союз в лицах

В искусстве все взаимосвязано

Имя Михаила Миндлина хорошо известно в мире современного искусства. Но начинал он как реставратор древнерусской темперной живописи и деревянной полихромной церковной скульптуры.

Имя Михаила Миндлина хорошо известно в мире современного искусства. Но начинал он как реставратор древнерусской темперной живописи и деревянной полихромной церковной скульптуры. Работал художником-реставратором в Музее-заповеднике «Коломенское», Всероссийском научно-художественном центре имени И.Э. Грабаря, Союзе художников СССР. С 1994 руководил Государственным центром современного искусства (ГЦСИ), а в мае этого года занял пост директора музея Андрея Рублева.  О параллелях двух эпох в искусстве, современной реставрации и советском наследии мы беседуем с новым директором Центрального музея древнерусского искусства имени Андрея Рублева, почетным членом Союза реставраторов России Михаилом Борисовичем Миндлиным.

- Расскажите о Вашем переходе от современного искусства, которым Вы так долго занимались, к древнему русскому искусству.

- Как художник по образованию, я всегда занимался творчеством и меня очень интересовал русский авангард. Одним из истоков русского авангарда, как известно, была русская икона и народные лубок и вывеска. А в свою очередь, русский авангард является основой и предтечей современного искусства. В истории искусства, хотя на первый взгляд так и не кажется, все взаимосвязано.

В ГЦСИ я был куратором выставочных проектов и автором широкого ряда статей в области современного искусства, занимался исследованиями  тенденций, стратегий, концепций современного искусства. Также  являлся автором ряда проектов в области современной архитектуры. Среди них «Клуб на Брестской» в здании Москомархитектуры, здание ГЦСИ на Зоологической улице, новое здание ГЦСИ на Бауманской и  другие, за которые наш коллектив неоднократно удостаивался первых премий в области архитектуры и зодчества.

- Вы работаете в музее Рублева совсем недавно. Что за это короткое время Вам удалось успеть сделать?

- Придя в музей Рублева три месяца назад, я занялся его структурной реорганизацией, разработкой концепции развития музея. В настоящее время сокращаются отделы, которые не имеют прямого отношения к деятельности музея и создаются те, которые ему необходимы. Разрабатывается дорожная карта музея – планы выставочной, научной-исследовательской, научно-образовательной, просветительской деятельности. Это очень большая и сложная  работа.

- Считаете ли вы реставрацию одним из видов искусства?

- Я начинал как реставратор, и считаю, что реставратор – это специалист безусловно владеющий художественным вкусом и ремеслом. Но в полном смысле этого слова реставрация искусством все-таки не является. Это, в первую очередь, сохранение объектов и памятников культурного наследия, насколько это возможно, без значительной реконструкции, чтобы не уйти в область новодела. Я сторонник сохранения, консервации и минимально необходимой  музейной реконструкции, но не воссоздания утраченных фрагментов памятников в первозданном  виде. На самом деле, утраченные фрагменты  воссоздаются не автором произведения и носят уже не авторский характер. Я против того, чтобы на музейных памятниках делалась так называемая «антикварная» реставрация. С точки зрения  восстановления и сохранения памятников реставрационное вмешательство должно быть минимальным. А что касается консервации, укрепления основы грунта, красочного слоя, удаления загрязнений, потемневшего защитного покрытия, поздних записей – это основное направление в реставрационной деятельности, которая  должна быть направлена в первую очередь на сохранение памятников.

- Какой Вы видите отечественную реставрацию?

- Созданные еще в советское время реставрационные центры, которые существуют и по сей день, такие как Всероссийский реставрационный центр имени И.Э. Грабаря и Всесоюзный научно-исследовательский институт реставрации (ВНИИР), а теперь Государственный научно-исследовательский институт реставрации (ГосНИИР) исповедовали разные принципы и подходы к  реставрации произведений искусства. Центр Грабаря в советское время настаивал на максимальном воссоздании древних памятников. Совершенно недопустимо, на мой взгляд, когда утраченные части  изображения дописываются имитируя полную сохранность произведения. И реконструкция производится таким образом, чтобы она не отличалась от авторского изображения. Во ВНИИР считали, что достаточно будет реконструировать композиционное решение с точки зрения графики, пятна, цвета, но делалось это так, чтобы было легко отличить  сохраненную часть произведения от реставрационных дополнений. И этот подход мне представляется гораздо более правильным.

Беседовала Екатерина Качалина