Союз в лицах

Секреты превращения ремесла реставрации в науку

Для профессора Санкт-Петербургской Академии художеств имени И.Е. Репина Юрия Григорьевича Боброва философия в реставрации – одна из основ профессии, та составляющая без которой невозможно увидеть ее суть.

Автор монографий о реставрации станковой и темперной живописи, иконописи Юрий Григорьевич отреставрировал более тысячи икон и картин. Его последняя книга «Философия современной консервации и реставрации. Иллюзии и реальность» посвящена многолетним исследованиям философской, методологической и практической сторон реставрации.  Для нашей рубрики мы поговорили с Юрием Григорьевичем о связи теории и практики, наиболее значимых работах и важности высшего образования.

- Расскажите, что для Вас было особенно важным когда Вы только пришли в реставрацию?

-  Начну с того, что, не будучи членом Союза реставраторов, я являюсь членом секции художников-реставраторов Союза художников Санкт-Петербурга. Я был в числе тех, кто создавал эту секцию. Мы были первой в России профессиональной и творческой организацией реставраторов. В реставрацию я пришел в 1968 году, а до этого работал художником-дизайнером по экспозиции в Эрмитаже. Я учился на вечернем отделении искусствоведческого факультета в институте имени И.Е. Репина Академии художеств и мечтал заниматься иконами, всегда искал возможность стать реставратором. Мне удалось найти место ученика-помощника в Русском музее, в мастерской реставрации икон под руководством известного реставратора Иннокентия Петровича Ярославцева. Пять лет я работал реставратором по иконам, получил вторую категорию по станковой темперной живописи. После окончания Академии, отслужив в армии, я пришел туда в качестве молодого преподавателя вновь созданного отделения реставрации живописи. Вместе с Ананием Борисовичем Бриндаровым, руководителем отдела реставрации в Русском музее, мы создали учебную программу, которая включала в себя теорию и историю реставрации и такие практические дисциплины как практическая консервация-реставрация, физика, химия, биология, фотодело.

Уже более сорока лет я преподаю реставрацию и консервацию станковой и темперной живописи на этом отделении, руковожу кафедрой реставрации. Опыт показывает, что наши выпускники, получив базовое, методически правильное образование, могут работать в смежных областях, например, в прикладных искусствах, монументальной живописи.  Параллельно с преподавательской деятельностью, я работаю как практикующий реставратор. Работать руками – это мое любимое занятие, которое дает возможность размышлять. 

- Помимо руководства проектами, практической и преподавательской деятельности Вы пишите книги.

- Да, в издательстве лежит тираж моей последней монографии. Ее издает московское издательство, созданное при компании «Черная речка», которая занимается дистрибуцией и продажами профессиональных качественных материалов для художников и реставраторов. Это вторая  книга, вышедшая в свет в этом издательстве. Первая монография «Иконография христианского искусства» появилась в 2010 году, а новая книга под названием «Философия современной консервации и реставрации. Иллюзии и реальность» как раз сегодня. Подзаголовок книги – Иллюзии и реальность - продиктован тем, чтобы привлечь интерес более широкой публики и отражает то, что происходит в нашей реставрационной практике. Реальность часто не совпадает с теорией и правильной методологией, о которой рассуждают профессионалы. В 2004 году по материалам моей докторской диссертации была издана книга «Теория реставрации произведений искусства. Противоречия и закономерности». Более десяти лет я работал над развитием этой темы, уточнением формулировок, что нашло отражение в последней версии книги. Недавний круглый стол в ЦНРПМ на тему «Методология и философия реставрационного дела» показал, что все практические разговоры упираются в общую позицию, которая представляет собой философию. То есть общее понимание, суть того что есть произведение искусства, что есть памятник, каковы его ценности. «Философия», вынесенная в заголовок, не должна отталкивать практиков, так как здесь я использую термин в его первоначальном значении как рассуждение о смыслах (греч. Любовь к мудрости). В монографии мне хотелось уделить внимание общим принципам профессии, потому что практика часто тянет людей вниз. Я всю жизнь стремлюсь к тому, чтобы вывести реставрацию из состояния ремесла и превратить ее в науку. Чтобы каждый проект строился не на каких-то сиюминутных и меркантильных интересах, а исходил из общих важных подходов сохранения культурных ценностей. Главный смысл моей книги состоит в том, что я даю определение реставрации как формы и способа существования культуры, формы наследования, а не просто сохранения памятников. Со времен Грабаря, о реставрации говорят как об укреплении, раскрытии и восполнении утрат – основных методиках, которые есть и в живописи, и в архитектуре, и в скульптуре. Все эти принципы, которые мы осуществляем на практике, служат форме существования культуры, философскому уровню понимания этой деятельности.

- Юрий Григорьевич, работа с какими произведениями запомнилась Вам больше всего?

- Я до сих пор сохранил очень живое впечатление от коллекции европейского фарфора, когда еще работал юношей в Эрмитаже. Я участвовал в изменении экспозиции. Я подержал в своих руках сотни предметов из коллекции европейского фарфора крупных и небольших мануфактур. И это осязание  пластики фигурок знаменитых мастеров Мейсенской мануфактуры дало неповторимое ощущение подлинного предмета на всю жизнь. Если обратиться к опыту реставрации, то это раскрытие икон Кирилло-Белозерского пророческого ряда конца XV века из собрания Русского музея. Работа с иконами воспитала во мне неприятие всякого рода современных дополнений. Еще Дмитрий Сергеевич Лихачев писал о том, что реставрация часто сводится и понимается как улучшение состояния. На самом деле это приводит к утрате подлинного настоящего. Участие в реставрации большой картины Феличе Скьявоне «Смерть Рафаэля» из собрания ГМЗ «Царское Село», работа с древнерусской коллекцией Псковского музея, участие в восстановлении росписей Успенского собора в Троице-Сергиевой Лавре, реставрация икон в Русском музее – каждая вещь запоминается и дает опыт, который умножается твоими учениками, студентами, членами бригады.

-  Вы заговорили о своих студентах-реставраторах, какие они сегодня?

- Я могу честно сказать, что студенты, за редким исключением, относятся с большой любовью и энтузиазмом к профессии. За шесть лет они приобретают устойчивые и хорошие профессиональные навыки, усваивают методологию. Я горжусь тем, что, даже работая  в крупных строительных компаниях, на «лесах», они отстаивают правила научной реставрации. Существует очень большая разница между музейной реставрацией и реставрацией на монументальных объектах, где в гонке за сроками нарушаются методики. Все студенческие работы в Академии ведутся под наблюдением реставрационного совета, куда входят аттестованные преподаватели, а также специалисты из Эрмитажа, Русского музея, Третьяковской галереи, Центра Грабаря. Мы понимаем, как важно в молодом возрасте получить устойчивые представления о профессии.